Фред Саберхаген - Мир Арднеха [= Земля во власти волшебства]

Вуд замедлил свой воображаемый спуск по каменным ступеням. Как ни удивительно, Орк не только ворочался, не только начинал просыпаться, но уже напрягся и пытался освободиться. Он излучал невероятную энергию и целеустремленность. Было невозможно, конечно, чтобы его усилия увенчались успехом. Вуд все еще оставался его тюремщиком, вооруженным и спокойным, и за спиной у него была лестница, по которой можно было подняться. Он стоял теперь перед последней дверью камеры, глядя вниз сквозь решетки на несчастного в цепях, на скрученного и связанного гиганта. Но пробуждение Орка началось слишком успешно, проходило несколько слишком быстро. Чтобы сохранить необходимый уровень безопасности, нужно было предпринять шаги к замедлению процесса.

Держа в руке окровавленный жертвенный нож над еще теплым телом первой жертвы, лежащим у его ног, Вуд слегка покачнулся от усталости; покачнулся, нахмурился и изменил текст, который бормотал нараспев, меняя форму темницы, чья построенная из заклинаний структура так тщательно хранилась в его разуме…

Словно змея, разворачивающаяся кольцами из неохватной глубины недр мира, могучий Орк напал на него. Проходя сквозь барьеры из заклинаний и материю, атакующая волна, посланная полубесчувственным властелином демонов, устремилась наверх, пытаясь в слепой ярости поразить мучителя. При первом ударе этой волны Вуд вскрикнул. Было мгновение, когда, прежде чем упасть без чувств, он понял, что в своей усталости пропустил одно слово в длинном заклинании.

Но даже когда Вуд лишился чувств, тот, кто поразил его, был не в состоянии освободиться из темницы. Стен и оков магии по-прежнему было слишком много. Орк не делал попыток пробиться обратно в мир людей, он даже не очнулся полностью от своего сна. Но своры менее значительных демонов, которые Вуд был готов выпустить обратно в мир, теперь были способны проложить себе дорогу сами. И они не стали терять время.

Чармиана сжалась в комок и застыла, когда дикая свора демонов начала появляться перед ней в ночи, освещаемой только светом факела. Одна за другой воющие жуткие фигуры вырывались в мир и почти сразу исчезали снова, устремляясь в куда-нибудь подальше отсюда. Вуд, когда он очнулся бы, или какой-нибудь другой маг сравнимого масштаба, смог бы снова собрать их и, без сомнения, так бы и сделал; но демоны не собирались спокойно стоять и дожидаться этого.

У Чармианы были все основания бояться. То, что она сама принадлежала Востоку, для этих не признающих дисциплины существ могло значить очень мало. Любой из них, изголодавшись по тому, чтобы причинять зло, или жаждая отведать человеческих душ, мог уничтожить ее, поддавшись мгновенному искушению, — или, еще того хуже, проглотить, не убивая. Достаточно было представить себе устремления испорченного подростка, соединенные с силой огромного животного или природной стихии и интеллектом, превышающим средний человеческий уровень.

Попытка убежать могла привлечь к ней внимание, но тем не менее Чармиана готова была сорваться с места. Ее отвлекло то, что пленники, все еще живые, теперь начинали приходить в себя. Легкие заклятия, наложенные на них Вудом, утратили свою силу, когда он потерял сознание. Никто и не подумал связать их физически — возможно, все думали, что сделать это значило нанести оскорбление главному колдуну Востока.

Теперь Чармиана увидела, что ее муж пошевелился. Мгновением позже Чап поднялся на ноги. Он находился всего в нескольких метрах от нее, и когда его взгляд упал на нее, она не отважилась бежать.

Чап представлял собой более непосредственную угрозу, чем любой из демонов, которые до сих пор не обращали на нее никакого внимания, появляясь в поле зрения и снова пропадая. Чармиана шагнула к нему и, заломив руки, воскликнула:

— Помоги мне, Чап! Я освободила тебя, спасла тебе жизнь! Ты должен увести меня отсюда!

Чап продолжал смотреть на нее. В его неподвижном взгляде она прочла холодную ярость, но затем поняла, что его взгляд был просто безучастным. Чап наморщил лоб. Среди вскрикивающих людей и мельтешащих на заднем плане демонов он производил впечатление человека, располагающего всем временем вселенной и пытающегося разобраться в какой-то интересной проблеме. Теперь она заметила, что остальные уцелевшие представители Запада бездумно бродят вокруг; их разумы, должно быть, все еще были частично скованы заклинаниями Вуда.

Теперь она снова отшатнулась от Чапа, но он двинулся вслед за ней, всматриваясь в ее лицо, словно надеялся найти ответ на какой-то вопрос. Чармиана боялась, что, если она повернется и побежит от него, какой-нибудь хищнический инстинкт заставит его броситься вслед за ней и напасть.

— Чап! Умоляю! Спаси меня! Помоги мне выбраться отсюда! — Констебль был мертв, Вуд лежал на земле, а миром, казалось, правили демоны. Чармиане некуда больше было податься. Она умоляла, припадала к безучастной руке Чапа и в конце концов, охваченная отчаянием, дала ему пощечину. Это заставило его нахмуриться самым злодейским образом, хотя он не сделал никакой попытки рассчитаться с ней. То, как он нахмурился, напугало Чармиану, и она поспешила успокоить его, поглаживая и произнося ласковые слова. Его лицо разгладилось, и он снова стал выглядеть сосредоточенным, в то время, как над ним и Чармианой ужасные демоны появлялись и исчезали, отбрасывая пурпурные, золотые, зеленые отблески и оставляя за собой в воздухе волны слабости.

Восточный солдат, должно быть, обезумевший от прикосновения какого-то пролетавшего мимо демона, напал на них. Чармиана увидела его заострившиеся черты и занесенный меч. Она повернулась и бросилась бежать, но поскользнулась и упала. Солдат прыгнул к ней, но Чап схватил его за руку, приподнял, взмахнул им, словно знаменем, и плашмя швырнул на землю с такой силой, что тот уже не поднялся.

Приходя в себя, Чармиана отползла, чтобы подобрать меч, который выронил мужчина. Бормоча:

— Пойдем, мой господин Чап, пойдем со мной. Мы будем помогать друг другу, — она протянула его Чапу, чья рука сомкнулась на рукоятке так же естественно, как рот мог бы сомкнуться на еде. Держа Чапа за другую руку, большую и крепкую, послушную и доверчивую, Чармиана повела его прочь от дымящих палаток и факелов, прочь от пролетающих огненных демонов, в летнюю ночь. Было слышно, как бегали и кричали другие люди, но никто не обращал на них никакого внимания.

— Волчьи следы, насколько я понимаю, — объявил Рольф. Это было на следующее утро после их прибытия на базу Арднеха. Они провели ночь, завернувшись в свои плащи в маленькой, древней спальне, где все еще работал умывальник, но остальные древние предметы обстановки давным-давно искрошились. Арднех, все еще занятый подключением к своему сложному существу странного предмета, который ему передали Рольф и Кэтрин, до сих пор не разъяснил им никаких подробностей того, в чем должны были заключаться их основные обязанности здесь. Но он попросил их провести короткую рекогносцировку вокруг старого входа в шахту, чтобы посмотреть, нет ли каких-либо признаков того, что за ними следят. Это задание удивило их, и Арднех пояснил: — Именно здесь, внутри моей физической структуры, мои возможности в некотором смысле наиболее ограничены. — И Рольфу, с кажущейся естественностью явился, мысленный образ руки, пытающейся перевязать саму себя.